Последняя треть I тыс. н.э. характеризуется, кроме появления нового типа поселений, изменением в погребальных традициях приладожского населения, а именно появлением захоронений под курганными насыпями. Ведущую роль в процессе знакомства населения южного Приладожья с этим типом обряда следует, видимо, отдать коллективам, сооружавшим высокие монументальные сооружения, получившие в археологической литературе название «сопки». Вопрос о хронологии этих памятников в настоящее время окончательно не решен, но среди раскопанных в нижнем Поволховье 24 насыпей раннюю дату, по всей видимости, маркирует сопка № 140, исследованная Н Е. Бранденбургом [Бранденбург, 1895: 137-138]. Здесь обнаружены части неволинской поясной гарнитуры, находящие прямые аналогии в материалах Деменковской стадии верхнекамских могильников — конец VII—VIII в. [Голдина и др., 1980: 140, рис. 6]. Высокие сопковидные насыпи существуют и в юго-восточном Приладожье, известны они в бассейне р. Сясь и на некоторых ее притоках. Но следует отметить, что серия вещей происходит только из погребальной насыпи № 3 могильника у д. Городище на р. Сясь, раскопанной в 1987—1988 гг. Центральное погребение первоначальной насыпи по аналогиям бронзовому литому браслету с расширяющимися концами и стратиграфическому положению также может быть отнесено к VIII в. [Богуславский, 1989: 30—32]. Кроме памятников, связываемых с сопками, в юго-восточном Приладожье существует еще только один пункт, который с достаточной условностью можно отнести к последней трети I тыс. н.э. Это находка меча типа «В» по Я. Петерсену у д. Бор на реке Оять. Этот тип мечей относится к VIII—первой половине IX в., однако приладожский экземпляр является случайной находкой, которая происходит, видимо, из разрушенного погребения и определить ее точную дату невозможно.

Список памятников рассматриваемого периода дополняется материалами раскопок поселения у д. Городище на р. Сясь. В весьма немногочисленных находках с этого поселения, на что несомненно накладывает отпечаток расположение раскопа на самом краю жилой площадки городища, прослеживаются контакты с весьма удаленными территориями, среди которых особо следует отметить вещи, аналогичные находкам на городищах Псковском, Камно, Рыуге и на Ладожском поселении [Мачинская, 1989: 17—19]. Также обращает на себя внимание и тот факт, что в материалах раскопок Городища, как и в нижних слоях Ладоги, нет вещей, которые можно было бы уверенно связать с финским миром. В целом по материалам городища на р. Сясь можно сделать следующие заключения: судя по полному отсутствию раннегончарной керамики, городище прекратило свое существование до 930-х гг., если принять дату появления кружальной керамики в Ладоге [Рябинин, 1985: 37], что касается нижней даты городища, то судя по находкам бус, оно возникло не позднее второй половины IX в., а видимо и ранее; функции и судьба этого поселения в регионе юго-восточного Приладожья во многом были сходны с характером и судьбой Староладожского поселения [Богуславский, 1992: 141—143].

Появление в юго-восточном Приладожье погребальных памятников, характеризующихся размещением останков кремированных, в стороне от места захоронения, покойников под относительно невысокими курганными насыпями в сопровождении значительного количества вещей, относится к 860-м гг. [Богуславский, 1992а: 114—135]. По мнению В. А. Назаренко, с момента появления первых памятников Приладожской курганной культуры ее погребальную обрядность составляют два типа ритуалов [Назаренко, 1983: 151]. Один из них представлен разделенными на мужскую и женскую, восточную и западную половины сооружениями с помещенными, в соответствии с этим делением, на основание и в насыпь остатками кремации мужчин и женщин. Этот тип обряда восходит к погребальным памятникам докурганного периода —